Ширин Айтматова: Я так и не смогла стать «дочерью» партии «Ата Мекен»

Она – одна из самых ярких депутатов V созыва Жогорку Кенеша. Кто-то ею восторгался, кого-то она сильно раздражала, но безразлично относиться к ней было нельзя. О своей прошлой работе, оценках себе и коллегам, планах на будущее Ширин Чингизовна рассказала в интервью.

- Ширин, почему вас не оказалось среди тех 95 депутатов прошлого созыва, которые вновь решились идти на выборы? На взгляд многих, вы были одним из позитивных символов ушедшего Жогорку Кенеша – развили политический Твиттер, боролись с фармацевтической коррупцией, заостряли внимание на насилии против детей, были вызовом косности и деградирующему традиционализму в парламенте…

- Когда мои коллеги начали обсуждать свои дальнейшие действия, все разговоры в основном сводились к денежным суммам. Я всегда была маргиналом в своей фракции [«Ата Мекен»], и больше всего мне хотелось тихо уйти. Осознав, что я могу безболезненно распрощаться со своим депутатским статусом, испытала огромное облегчение.

- Хорошо известно, что у вас были определенные трения с лидером фракции Омурбеком Текебаевым. Вы можете сказать, что и его отношение сыграло свою роль в таком решении?

- Прежде всего, я считаю «Ата Мекен» своей партией, и себя считаю социалистом. А что случилось с ними, я не могу сказать.

- Поэтому вы пообещали в Твиттере своему другу Дастану Бекешеву из СДПК проголосовать на выборах за него?

- Нет, это не потому что он друг, а потому что он – хороший депутат.

- Бекешев – хороший депутат, а в «Ата Мекене» хороших депутатов, получается, нет? И еще по-другому поставлю вопрос: вы социалист, а голос отдали за социал-демократа?

- Ну, социал-демократы в теории тоже социалисты. Демократические социалисты [смеется]. Я знаю стиль работы Дастана, я уверена, что он будет работать хорошо, не отмалчиваться, не отсиживаться.

- С ним все ясно, давайте вернемся к вам – вы получали перед выборами приглашения от других партий?

- Нет!

- Вы так сказали это, как будто гордитесь этим. Но почему не было предложений? Мне кажется, вы как кандидат в депутаты достаточно притягательная.

- Я достаточно проблемная!

- А с чем это связано? И какие проблемы вы доставляете?

- Я поняла, что в парламенте, если мы говорим о не слишком старых женщинах, нужны презентабельные женщины, которые знают, когда промолчать. Я же оказалась слишком неудобной для системы. Вначале для меня вся эта кухня была безумно интересной, меня тянуло на активность, но со временем я увидела, что все далеко не безрадужно, и мой энтузиазм пропал. Я углубилась в свои депутатские проекты и заботы, которыми не все хотят заниматься, и больше не чувствовала себя частью единого целого. Мне хотелось хоть в чем-то добиться результатов, за которые было бы не стыдно.

- И с высоты своего, может быть – горького, опыта что вы пожелали бы новым депутатам?

- Не ввязываться во фракционное строительство, не дать затянуть себя в выяснение отношений, это все – пустая трата времени.

- Какую оценку вы дадите своей депутатской работе, что запишите в плюсы, что – в минусы?

- Минусов много [смеется]. Быть частью того созыва, и видеть, что ничего не улучшилось, а может даже и ухудшилось, это и есть главный минус, который мы должны все вместе разделить.

- Как воспитанному человеку, вам наверняка трудно говорить о своих плюсах. Давайте я сам назову один из них – это ваша постоянная заостренность на детской проблематике.

- Почему-то все вопросы, связанные с тематикой охраны детства, наталкивались на непонимание и даже неприятие. Я три года была заместителем парламентского комитета по правам человека, и мое предложение об учреждении поста детского омбудсмена не прошло два раза!

- Кстати, а где вы встречали сопротивление этой инициативе?

- Главным противником был, как ни парадоксально, институт омбудсмена. Еще более парадоксальнее, это мои коллеги по фракции. Я даже была вынуждена написать письмо президенту, он направил мое обращение в отдел социальной политики. Я встречалась с двумя сотрудницами аппарата, и они меня уверяли в полной поддержке. По моей информации, 1 июня — к Дню защиты детей, глава государства сам должен был объявить о необходимости этой позиции, но я не знаю, что случилось дальше, в общем – этого не случилось.

- Мы можем говорить после таких фактов, что прошлый созыв ЖК был во многом реакционным, во многом был с приставкой анти-?

- Вы думаете, наш парламент не отражал мнение народа? Ведь многие люди поддерживают странные инициативы и законопроекты парламента. Поэтому он очень хорошо представляет настроения и желания населения. Это касается и геополитических веяний. Может он не отражает позиции условных «пяти человек» в столице, образованных и тонко чувствующих, а в целом вполне соответствует меняющейся коллективной психологии электората.

- Я возражу: а почему тогда автор регрессивного закона об иностранных агентах Турсунбай Бакир уулу не прошел в новый состав? Для многих это стало вселяющим оптимизм предзнаменованием.

- Я не знаю. Но в любом случае этот законопроект вызвал бы отторжение в аппарате президента, поскольку высветил бы кардинальные расхождения с международным сообществом, вконец игнорировать которое мы тоже не можем. И для Атамбаева это стало бы хорошей возможностью хотя бы формально обозначить себя как демократического президента.

- Ну депутаты еще никак не могут распроститься с привилегиями…

- Ну какие там привилегии! Власть – вот самая главная привилегия. Но кроме спикера, ею обладают еще только лидеры фракций. Поэтому все остальное я считаю популизмом.

- Хорошо, но тогда зачем депутату нужен служебный автомобиль в Бишкеке? Этому есть какое-то логическое объяснение, если только это объяснение не принадлежит самим депутатам? У вас самой, кстати, есть служебный автомобиль?

- У меня есть только своя личная автомашина, на которой я и езжу.

- И вы же все успевали делать по своим депутатским делам, может быть, даже больше чем остальные?

- Ну да.

- Тогда вы сами и доказываете, что можно обходиться без персональных машин с личными водителями. Тем более, кризис!

- Моя мама часто говорит об экономии. Но проблема в том, что экономя, мы все равно не можем генерировать средства. Возьмем, к примеру, запрет парламентом деятельности игорных заведений. И кому стало лучше? Можно было решать проблему другими способами, например, запретив своим гражданам посещать казино.

- Для интереса, какая у вас была депутатская зарплата?

- 28 тысяч сомов.

- Тогда зря вы упрекаете участников движения против депутатских привилегий в популизме, потому что минимальную зарплату депутатам они предлагают сделать в 52 тысячи сомов. Просто, наверное, есть разница, как и на что тратить бюджет парламента, который формируется из денег налогоплательщиков.

- Тогда это хорошая инициатива [смеется]. В самом деле, парламент нуждается в демократизации, но он становится все более закрытым, элитарным клубом, пропуском в которым становятся большие деньги. А бизнесменами легче управлять, потому что их не волнуют такие дискурсы, как свобода слова, права человека. Я не абсолютизирую это утверждение, есть ведь и исключения, но общая картина такова. Бизнесменов всегда можно напугать, что у них отберут собственность, активы. Вспомните, как осуждали Адиля Турдукулова, когда стало известно, что у него есть долги. Ну и что? У меня тоже есть долги, но это же не значит, что я не могу быть политиком, работать на интересы народа. Сейчас, когда люди выживают, закладывая в ломбарды даже микроволновки, очень хочется спорить с убеждением, что власть существует только для богатых.

- Вы же тоже стали жертвой большого бизнеса, когда проиграли суд одной фармацевтической компании?

- Это было удивительно, что депутата осудили за то, что он исполнял свою работу. Я думаю, ни у кого уже нет веры в судебную систему. Вот вы говорите о депутатской неприкосновенности. Да ее нет на самом деле. Если достаточно заплатить, то никакой неприкосновенности и не будет. Когда мне нужны были деньги на адвокатов, парламентский профсоюз не смог мне помочь. Тогда зачем он нужен? Зачем мы каждый месяц платим взносы во фракцию по пять тысяч сомов?

- Ну я тем более тогда не знаю, к тому же у нас уже новый парламент, в который пришло много молодых лиц. Как им не потеряться, как не сломаться, как им сохранить свой голос?

- Это в зависимости от того, какой голос был у человека прежде, чего он хочет добиться. Я очень хорошо знаю Жанара Акаева, хорошо знаю Аиду Касымалиеву, которая пока в очереди на депутатство. Конечно, меня немного напрягает, что они в партии власти.

- Вы думаете, их съедят?

- Да нет, никого там не едят [смеется], все там нормально.

- Но вас-то в определенном смысле же съели?

- Но это же не поменяло меня! Если в человеке произойдут внутренние изменения, и он станет таким как они, то тогда эта масса его поглотит. Но если он сохранит свою индивидуальность, свои убеждения и ценности, то все будет хорошо. Насчет себя: конечно, иногда опускались руки. Но я пришла к такому решению – зачем заставлять окружающих тебя ненавидеть, если твои действия не меняют ситуацию? Это не значит, что я капитулировала перед оппонентами и обстоятельствами. Но в любом случае, это хорошо, что в парламент пришел Жанар, будет еще лучше, когда придет Аида. Несмотря на то, что кто-то их критиковал, что они в партии власти. Так же критиковали других молодых ребят, объединившихся с «Республикой – Ата-Журт». Когда я сама пришла в ЖК, меня воспринимали как декоративное оформление большой партии. Может быть, от меня ждали пафосного лоска и пикантных изюминок, что я буду напоминать своим профилем Айтматова. Тогда никто и не подозревал, что у меня есть свое мнение, что я не буду послушным депутатом, что у меня есть силы быть непокорной. В общем, у меня не получилось быть «дочерью» партии.

- А что у вас должно получиться?

- Я бы попробовала себя на выборах в Бишкекский горкенеш, поэтому сейчас меня интересуют вопросы партстроительства.

- Вы собираетесь создать новую партию?

- Я не хочу, чтобы это звучало как-то сенсационно или по-кыргызски – «она создает новую партию!». Просто мне интересно заняться реализацией своих идей, продолжить какие-то наработки, возникшие во время депутатской работы. Четких контуров нет, все пока в идеале. Хотелось бы собрать адекватных и порядочных людей, или самой примкнуть к таким.

- То есть вы уже укушены политикой и собираетесь оставаться в общественной жизни?

- Да, но только с оговоркой, что мне не нужна власть как таковая. Хочется делать что-то полезное. Сейчас я на все смотрю с интересом, и пошла бы работать даже в районную больницу, в органы правовой защиты детей. Мне хочется решать какие-то проблемы, добиваться положительных изменений. Как с теми же делами по «Бактамеду» и диализным аппаратам. Но и биться с системой одной — это очень и очень трудно, поэтому хочется заниматься правым делом вместе с единомышленниками. Поэтому пока я полна романтики – открыть в маленьком подвальчике партию, начать все с низов. Я слишком была окружена атмосферой интриганства и закулисных торгов, чтобы вновь повторять пройденное. Когда в микрофоны говорится одно, а делается другое – такое не для меня.

- Вопрос, который я не могу не задать, будучи журналистом: вы и сама известная медиа-персона, и по своей профессии лингвиста и литературоведа вполне уполномочены отвечать – как вы оцениваете работу прессы по освещению деятельности Жогорку Кенеша?

- Про некоторых депутатов с завидной регулярностью писались статьи, что они прекрасные или наоборот. Я понимаю, что не все журналисты могут жить на свои зарплаты. Наверное, по нынешним временам слишком наивно ожидать, чтобы все писали объективно и независимо. Есть, конечно, и те, кто пишут правду. Но доля заказной журналистики растет, на мой взгляд. Коллеги даже показывали мне SMS-ки от журналистов, которые жаловались на финансовые затруднения и просили их сказать, если они хотят заказать пиар-статьи про себя или против кого-то.

- Ширин, а вы будете скучать по депутатским временам?

- Честно, нет. Иначе я бы снова приняла участие в выборах, логично же? Мне когда-то говорили, что журналисты даже делали ставки, когда я сбегу из парламента. Но я выдержала…

Азамат ТЫНАЕВ, авторская версия интервью для «Интерньюс-Кыргызстан».